Вот и сработал в очередной раз классический закон толерантности и справедливости, чтоб его... Доигралась в догоняшки с собственной судьбой, а прилетело очень больно и не мне, - как всегда успела вытащить голову из-под падающего лезвия, оставив на плахе прядку волос с родимчика...
И, прижавшись температурным лбом к замерзаюшему причудливой вязью стеклу автобуса, я вдруг очень остро осознаю собственную никчемность, хотя это конечно хорошо, - быть третьим, - слоном в посудной лавке, впитывать чужую боль, отнимать ее, зло бить по щекам, а потом, дома, плакать в подушку, ломая несчастный сотовый в попытке позвонить тому, кто поймет и пообещает, что все наладится, все будет хорошо, да только нет его номера в моей телефонной книжке, слишком уж старательно всё стерто, успокоиться и выговорить наконец все, что повисло в душе грязным смогом декабрьского вечера...
Катастрофически не успеваю не то, чтобы закрыть собой, - просто ухватить, хотя бы за кончики пальцев, удержать, не дать скатиться в черное отчаяние, отогреть, спасти...
И все глубже и старательнее пихать обратно собственные слёзы, усталость, страх... за себя и за всех, кого угораздило связаться со мной...
И отчаянно хочется горького кофе, и печенья с имбирем, а еще - курить и плакать, ткнувшись в мамины ладони, и хотя бы ночь спокойного сна...